Свежачки-первокурсники, съезжаясь на каникулах в родной город из различных вузов, стремятся друг к другу, торопятся встретиться, общаться, они еще скреплены школьным родством. Некоторые сберегают его навечно, большинство же – первые годы, потом лишь воспоминания.

Собираются вечерами, слоняются гурьбой по знакомым улицам, устраивают у кого-нибудь танцульки, приваливают на школьный вечер, заверяя учителей и друг друга в вечной любви и дружбе.

Но вечное – ой как строго, избирательно оно, редко одаряет знаком верности и постоянства. А иного если и отметит долгим чувством, то на зубоскальство класса и безнадежные страдания. В каждом классе есть такой отвергнутый влюбленный, сносит насмешки, отталкивание, не может по-иному, обречен. Потом уж долгая жизнь перемелет эти еще полудетские страдания, но из памяти сердца не изгонит, не сможет.

И в этом классе был такой, прикованный цепью к своему страданию, не в силах ни восстать, ни уйти, ни полюбить кого-то другого.

Его от себя не гнали, его дружбой и преданностью дорожили, благосклонно принимая знаки внимания и скромные дары из оттопыренного кармана – лучшую грушу или персик из отцовского сада, не съеденную самим необыкновенную конфету, припрятанную на маминых именинах. Но – не любили, не любили, хоть разбейся и умри у ее ног! Только терпели в ожидании иного, ей предназначенного потрясения.

И оно пришло и потрясло их обоих. Он понял, распознал это первый, когда она еще и не предчувствовала, но его обнаженное сердце сразу наткнулось на эту боль.

Сумерничали в саду, рассевшись на скамейки, старинной, обветшавшей раскладушке, а кто и на газетке на траве. И бутылочка по кругу пошла, безобидная, одна на всех, и сердобольная мама приволокла блюдо с горячими пирожками и кастрюлю с компотом – вкушайте, отдыхайте от экзаменов, восстанавливайтесь для новых...

Чей это был дом и сад, даже не знали; раз все вместе ввалились сюда, кем-то приглашенные, вроде общий.

Но это были владения не одноклассника, а студента, сокурсника одного из классной стаи, и мама с пирожками и компотом – его. Высокий, тощий, с впалыми щеками и горбатым носом, он не привлек внимания, но только поначалу. Постепенно все стало вертеться вокруг него – и разговор, и шутки, и что-то новое, неведомое прежде, захватывающее. Знал много, читал много, обо всем судил смело; без размахивания руками тактично отстаивал свое.

Все как-то невольно потянулись к нему, осветились им, признавая его превосходство, приподнялись над обыденностью. И девчонки разинули рты и распахнули глаза, не замечая его некрасивости, попадая под обаяние того, что и есть в человеке, если он личность, главным – ума, душевной широты в простоте и веселости натуры.

Влюбленный страдалец видел, что и его обожаемая охвачена силой личности, впервые они сталкивались с таким, как бы из иного слоя, куда они только стремились, а тот, другой, там обитал прочно. Что значила преданность влюбленного чуть не с первого класса и прибереженная груша, которую она снисходительно вытаскивала за хвостик из его кармана? Он-то и слово боялся поперек вымолвить, и она, всезнайка, всегда первенствовала, превосходила, а он тушевался сзади, за ее спиной.

Он сразу понял: такого, как этот «сокурсник», не одолеть, не затмить. Погиб, уничтожен, все потеряно...

Знал: у кого-то из парней таится в сумке бутылка, ее распивали потом, проводив девчонок. Он не любил пьяных, сам не напивался никогда, но сейчас уговорил друга, ускользнули вглубь сада, и он почти один, «из горлА», выпил что-то едкое, тошнотворное.

Валялся потом в кустах, в минуты просветления звал ее, но она не снизошла даже во имя старой дружбы, отмахиваясь от уговоров одноклассников, – бесповоротно была охвачена другим.

Через много лет, почти в старости, приводя в порядок альбом, наткнулась она на школьную выпускную фотографию. Какие они все были хорошие, чистые, наивные. Юные, не утратившие веры.

А вот и он, ее верный «портфеленосец», влюбленный мальчик, нацеленный не только сердце, но и жизнь ей отдать. Вот с кем ей было предначертано пройти свой жизненный цикл, чтоб быть счастливой.

Почему это невозможно распознать сразу, нужно столько всего пережить, изранить душу, что осознать: вот он, суженый, но отвергнутый. Даже здесь, на фотографии, в его круглых глазах светится любовь к ней.

А тот, умник, личность, захвативший ее с первого вечера, пролетел мимо. И тоже не виноват...

Презрев свою гордыню, на следующий день, еле дотерпев до приличного часа, примчалась в этот сад, к его дому.

Им было интересно вместе, она тоже не лыком шита, но когда он понял, что покорил и подчинил ее, прямо сказал: люблю другую.

Она даже знала эту красулечку с веселыми овечьими кудряшками и румяными щечками, за нею всегда толпы жаждущих благосклонности, покоренных ее неприхотливой веселостью и легкостью Девчонки осуждали, завидовали и не понимали сильную половину: что влечет их к этому легкокрылому херувимчику? Вот и он, умница, в ту же банальную стаю поклонников...

– А она тебя – любит?

– Нет. Да и способная ли любить?

– Ты это понимаешь? – изумилась. – Так почему же...

– Почему? А этого не знает никто. Из иных сфер, не умственных... Да если бы у меня были деньги, чтоб не с пустыми руками помчаться к ней домой!.. Может, разглядит меня, оценит, пока не потонула снова во всеобщем обожании. Но денег нет, стипендию маме, вдвоем мы с нею...

Достала из сумочки и протянула ему свою летнюю стипендию, за два месяца, прибереженную, ей тоже не часто обновки доставались.

Он не хотел брать, уговаривала: возьми, потом отдашь, когда-нибудь, хотя знала – не отдаст, ведь она больше не захочет видеть его никогда! Воли на это у нее хватит. Да и что эти деньги по сравнению с любовью? Мираж...

Почему тогда, страдая сама, не поняла она страданий своего верного «портфеленосца»? Не оценила, не разглядела...

Замужем была дважды, счастливой – никогда. То есть была счастливой, но в другом – в работе, детях, красоте земной, во благо души данной человеку. Так и утвердилось в ней, что любовь – это страдание.

Бывает ли по-иному, чтоб на всю жизнь, а не только когда первый всполох сердца возносит на крыльях?

Спасибо, что ты был тогда, в детстве-юности, верный дружище со своей преданной и осмеянной любовью! Досталась ли твоя любовь еще кому-нибудь, кто сумел оценить?

Нет, лучше этот свиток не разворачивать...

Источник: www.strannik-lit.ru/2055_72483_05_3_2012.html